33

— Как? Этот вопрос выражает иудейское неверие и по отношению к богу неуместен и богохулен. Человек не должен знать, каким образом действует всемогущество божие, но должен верою воспринимать, как мы воспри­нимаем какие-нибудь удивительные явления, производи­мые механиками, не зная, как они их совершают, но до­веряя их искусству.

Читая вслух толкование Кирилла Александрийско­го на Евангелие от Иоанна, сер Антонио да Винчи комментировал некоторые параграфы и, если что ему каза­лось неправильным, оспаривал.

— Если бы Липпо Брувеллеско, мастер редчайшей изобретательности, Соглашайся с таким толкованием, то не сумел бы накрыть куполом расстояние, большее шестидесяти локтей, как это сделано в церкви Санта Мария дель Фьоре. Подобные достижения возможны, когда творец в своей милости удостаивает инженеров ответами, если те вопрошают природу или через ее посредство его самого.

Изобретатель машины, привлекающей любопытство молящихся в праздник Благовещения, Филиппо Брунеллеско при его жизни состоял в приятельских отношениях с Антонио да Винчи, нотариусом, который впоследствии не упускал случая этим похвалиться и, чтя память ве­ликого человека, называл его по-дружески Липпо.

— Собакам охотничьим подобны разумные слушате­ли и любознательные исследователи, ибо стараются со­вершать подобное тому, что делают проворные охотничьи собаки, когда, имея от природы большую остроту чутья в ноздрях, постоянно бегают вкруг убежища искомых зверей.

Здесь налицо противоречие с мнением о людях, за­дающих вопросы: каким способом совместить любозна­тельность с готовностью воспринимать удивительные явления верою?

— Однако, — пояснил Антонио своему внуку, — церковь не избавиться от противоречий желает, но их при­мирить, чтобы оставаться живой церковью.

Имеющиеся в доме книги этот Антонио, обладая не­поврежденной возрастом памятью, частью знал наизусть и к случаю любил привести какой-нибудь отрывок. Тут сочинения, подобные цитированному, можно использовать как нельзя лучше, поскольку автор высказывается кратко, чтобы многословием не поспорить слушателя или читателя к любопытству сверх меры; тем более сочине­ния эти удобны, что вместе с различными сведениями в них предлагаются полезные преподавателям советы. Так, в «Девяти беседах на шестоднев», иначе гово­ря, в комментариях к «Книге Бытия», где речь идет о шести днях творения, св. Василий Великий, архиепис­коп Кесарии Каппадокийской, настаивает:

«Не ищи упоминания отдельно о каждой вещи, но об умолчанном рассуждай из того, о чем сказано, и препод­носи с осторожностью».

И продолжает: «Вначале Бог сотворил небо и землю и от этого про­извел все дальнейшее, отдав преимущество небесам, а земле предоставив второе место. После этого получили бытие стихии, средние между ними; и хотя о воде, возду­хе и огне ничего в отдельности не сообщается, Об этом можно рассудить самому. Во-первых, что стихии смеша­лись во всех телах и потому в земле находятся и вода, и воздух, и огонь, и из камней и железа, имеющих бытие от земли, можно произвести огонь, ударяя одно о другое, хотя достойно удивления, почему огонь, находясь внутри этих тел, им не вредит, но, оказавшись снаружи, сжигает и самые эти тела. Бытие воды в земле показывают ко­пающие колодцы, а воздуха — влажная земля, когда, согревшись под солнцем, изводит нары, которые подни­маются кверху. И так как по природе небо находится наверху, а земля внизу, все легкое поднимается, а вес тяжелое опускается»,

«Рассмотрим теперь, на чем Земля стоит и на чем держится, — говорит дальше ученый-архиепископ. — Если скажешь на воздухе, непонятно будет, каким образом легчайшее вещество, обременяемое громадной тяже­стью, ей противостоит. Если скажешь — на воде, также удивительно, как тяжелое и густое столь немощным естеством поддерживается; к тому же придется тогда искать основания для самой воды. Если же вообразишь поддерживающим Землю какое-нибудь иное тело, которое ей тверже, придется допустить, что я атому телу нужна опора. И если эту опору помыслишь, то и ей нужна опо­ра, и чем дальше станешь рассуждать, тем более твердое тело придется призвать существующим, и так далее до бесконечности. Что же иное означает сказанное, как только что земное естество повсюду окружается водным?»

Путем такой силлогистики выводится круговидность Земли. Сославшись затем на пророков и повторив утвер­дительно, что Землю господь на морях основал, автор задается вопросами;

«Почему, будучи жидкой и находясь на возвышении, вода никуда не стекает? И не вызывает ли еще недоуме­ние, что Земля, которая по природе тяжелее воды, сама собой в ней удерживается?»

Предполагая, таким образом, возможность исследова­ния, архиепископ одновременно настаивает, чтобы не за­бывали о всемогуществе божием: «Хотя допустим, что Земля или сама собою стоит, или на водах удерживается, не должно удаляться от бла­гочестивого разума, так как все купно содержится силою создавшего. Итак, долженствуем сами себе говорить и другим, если спрашивают, на чем такая безмерная тяжесть удерживается: в руке, мол, божией. Это и для нас безопаснее, и слушателям полезнее».

То есть при обучении нужно показывать, что не каж­дому дается полное знание и слушатели получают на­столько, насколько того достойны; так ученики разде­ляются между собою в аудиториях. Василий Великий сле­дующим образом оканчивает физику тяжелого тела:

«Свойственное легкому противоположно тяжелому; поскольку человек есть смешение противоположного, то когда поднимается вверх, обременяется земным естеством, если же вниз стремится, насилие творит огненному есте­ству, низвлекая его против природы. И во всех других вещах, как в человеке, развлечение стихий по противопо­ложности свойств составляет причину разрушения и падения».

После подобных уроков Леонардо как бы обременялся большею тяжестью, и его ноги прочие прикреплялись к земле: люди тогда была так впечатлительны, что, не имея другого лекарства, выздоравливали от уговоров. Отсюда можно заключить, насколько запоминались и действова­ли некоторые моральные суждения о жизни с ее перипе­тиями и о несчастии смерти. Сер Антонио однажды про­читал из Гонория.

«Как если бы кто, путешествуя в темной галерее, внезапно глянул в окно и, смущенный, тотчас отошел, так и человек, родившись, скоро умирает».

К счастью для человеческого рода, находятся люди, которые в этом усматривают не повод к унынию или без­делью и приготовлениям к смерти, но причину для то­ропливости: чтобы за краткое мгновение жизни ничего существенного не упустить.