|
22
Главная → Публикации → Полнотекстовые монографии → Гастев А.А. Леонардо да Винчи. - М.: Мол. Гвардия, 1982. - 400 с., Ил. - (Жизнь замечат. Людей. Сер. Биогр. Вып. 9 (627)). → 22
При анатомировании глаза, для того чтобы хорошо разглядеть внутри, не проливая его влаги, надобно положить глаз в яичный белок и прокипятить и укрепить, разрезая яйцо и глаз поперек, дабы средняя часть ничего не пролила внутрь.Предшественник тогдашних владетелей Мантуи маркиз Лодовико Гонзага по случаю своей свадьбы заказал пьесу на античный сюжет. Имевший семнадцать лет от роду флорентиец Анджело Полициано написал о приключениях певца Орфея, потратив на это три дня с небольшим. Подобная быстрота не только показывает замечательную легкость пера, но и вновь убедительно опровергает мнение, будто бы люди, которые нынче сломя голову все куда-то несутся, тогда прохлаждались. На пасху 1490 года сеньоры Гонзага решились возобновить представление и, испросив разрешение герцога Миланского, призвали Леонардо, чтобы тот построил театральную машину вместо разрушившейся прежней. Из-за того же самого здесь оказался опытный в музыке Франкино Гафури, тогда как другой флорентиец, а именно Аталант Миллиоротти, еще прежде находился в Мантуе, обучая молодых людей игре на лютне и лире, как его самого в свое время научил Леонардо, прибывший теперь вместе с помощником по механической части Томмазо Мазино из Перетолы. Таким образом, к огорчению некоторых, эта троица вновь, хотя бы и ненадолго, соединилась; ведь, когда тосканец один, все же его следует остерегаться, чтобы он вас не высмеял или другим способом не унизил, если же их трое или четверо и они сговорились подшучивать над другими людьми, каждый станет их избегать, опасаясь стать жертвою какой-нибудь оскорбительной выходки.Каждый, но не Андреа Мантенья, живописец из Падуи, долгое время состоявший на службе у мантуанских сеньоров и нашедший здесь, можно сказать, другую родину: этот ничего не боится и, будучи угрюмым и дерзким человеком, на чужие насмешки отвечает злобными выкриками и ругательствами, так что в другой раз к нему не привязываются. Под стать крутому характеру Андреа создает и живопись: трудно вообразить манеру, настолько отличающуюся от новейшей и вместе от живописи старинных мастеров, хотя последним он отчасти ближе из-за исключительной жесткости очертаний, которым в противоположность Леонардо придавал первостепенную важность.Притом, что флорентиец не увлекался труднейшими ракурсами и перспективными сокращениями, многие картины Мантеньи кажутся написанными, как если бы живописец лежал на полу и оттуда рассматривал свои фигуры или нарочно взбирался на лестницу, чтобы видеть сверху. Андреа восхищался античными мраморами и ставил их выше самой природы, которая, как он полагал, другой раз утаивает от наблюдателя свои достоинства.«Статуи казались ему, — пишет Вазари, — более законченными и более точными в передаче мускулов, вен, жил и других деталей, которые природа часто не так ясно обнаруживает, прикрывая нежностью и мягкостью плоти; как можно убедиться, в его произведениях действительно видна несколько режущая манера, подчас напоминающая скорее камень, чем живое тело». Произведения же Леонардо дышат, можно сказать, и настолько дыхание это легко и ничем не стесняется, что не приходится думать о той или иной манере, а остается лишь успокоиться подобною легкостью и вместе дышать.Все это показывает, что возможны различные точки зрения и способы исследования, отсюда разнообразие манер; совместное же заблуждение делает живописцев похожими один на другого и уничтожает различия, а это несвойственно человеку, поскольку, говоря словами св. Амвросия, епископа Медиоланского, рай в сущности нашей есть рай, богатый многими мнениями. Но тут есть и неудобства. В строительстве театральной машины совместно участвуют Леонардо да Винчи и еще флорентиец Лука, прозванный Фанчелли, или Гусенок, построивший машину для первого представления пьесы «Орфей». Теперь же его опыту не доверились полностью, так что скорее приходится опасаться, как бы тосканцы не перессорились, нежели заботиться, чтобы не обижали других.Видная поверх сцены часть устроенной по замыслу Леонардо машины представляла собой форму сегмента.Обтянутая холстиною сферическая поверхность была расписана в виде скалы, поросшей кустарником; при этом изнутри изливалась и падала сверкающими брызгами вода источника и раздавалась приятная музыка. В следующем явлении пьесы кажущаяся цельной скала разделялась посредине, открывая зрителям подземное царство и дворец его государей Плутона и Прозерпины. Понятное дело, холст с изумительно правдоподобно написанными скалой и кустарником также был разделен пополам, будучи при этом натянут на деревянные рамы, собранные из гнутых над кипящей водою брусьев. Еще прежде представления интересно было смотреть, как мастера в испачканных опилками фартуках прилаживали деревянные части, скрепляли их между собою и проверяли в движении, в то время как воздух был заполнен парами клея, образующими как бы запах творения. И эти люди не так внешностью походили на Плотника, который согласно древнему преданию построил и привел в движение звездные сферы, издающие не слышную обычному уху гармоническую музыку, сколько душою чувствовали себя полноправными наряду с ним устроителями.Главная ось театральной машины сделана из елового бревна толщиною в талию человека и упирается в громадный подшипник, выдолбленный из смолистого пня и выложенный изнутри медным листом. Ось принадлежит зубчатому колесу со спицами длиною в два человеческих роста, своим видом вызывающему трепет и удивление.Что же касается червячной передачи, если кто-нибудь нарочно спускается в помещение под сценой, чтобы видеть, как в наполненном водою корыте вращается и плещется громаднейший винт и, вращаясь на одном месте, тщетно куда-то стремится, или наблюдать за равномерным падением груза, как он пропадает в колодце и внезапно при обратном движении возникает вновь, а пеньковый канат наматывается на ось красивыми правильными рядами, тот посетитель возвращается из подземелья ошеломленный, будто бы, в самом деле, побывал в аду, где оказался свидетелем наказания грешников. Однако здесь все это затеяно совсем с иной целью, а именно чтобы раздвинуть и после вновь совместить части театральной машины, построенной для мантуанских сеньоров в городе, плывущем, как желток в яйце, посредине окружающих его вод, поскольку он ограничен рекой Минчио и озерами и таким образом плавает на поверхности сферы Земли; а та, в свою очередь, взвешена в окружающей ее сфере воздуха, и все вместе погружено и удерживается посреди блистающей легчайшей сферы огня.Когда при начале второго действия пьесы декорация, изображающая скалы с источником, легко и плавно раздвинулась и стала видна резиденция Плутона и Прозорпины, всеобщий вздох пронесся из конца в конец помещения для зрителей, а находившиеся в первом ряду маркиз и маркиза негромко воскликнули «браво!»: сравнительно с Миланом в Мантуе другие привычки, более утонченные. Между тем подземный дворец, выстроенный придворным архитектором Эрколе совместно с Лукою Фанчелли из дерева, бумаги и холста, если бы его сделать из более долговечного материала, был бы достоин служить местопребыванием просвещенных сеньоров Франческо и Изабеллы Гонзага,— в такой превосходно округлости и уравновешенном сочетании, просторе и свободном Беличий создавались дворцы разве что для императоров Рима, насколько можно судить по развалинам.Стены великолепного дворца этих управителей ада Мантенья расписал так искусно, что их можно было с уверенностью принять за мраморные. Живописец, хотя и на большем пространстве, исполнил именно то, чего добивался в картинах, когда скудно расцвеченные и очерченные резко фигуры не так напоминают живых людей, как скульптурные изваяния. Притом, что впоследствии он подвергался справедливым упрекам, его критики, если бы видели декорацию для пьесы Анджело Полициано об Орфее, нашли бы, что ничего более подходящего невозможно вообразить.Шестьдесят лет спустя, когда маркизы и ее супруга давно не было на свете, Мантую посетил Джорджо Вазари; тогдашний управитель города его спросил, что он думает о работах живописца Джулио Романо, долгое время служившего дому Гонзага. Вазари ответил, что в городе на каждом углу следует поставить статую этого Джулио, как если бы тот был полководцем и императором, и что половины государства, как Мантуя, недостанет оплатить его таланты и труды. На это управитель, глубоко понимающий искусство, сказал, что Джулио — подлинный господин этого города, так как целиком его обновил. А ведь это можно отчасти отнести к мастерам, совместно участвовавшим в постановке «Орфея», поскольку если они не распоряжаются судьбою и имуществом подданных, то воображение граждан всецело от них зависит. Между тем особенные взаимоотношения с тяжестью, когда они ее успешно преодолевают при строительстве высоких зданий или хитроумно используют с помощью противовесов, как в театральной машине, отчасти придают им сходство с ангелами, свободно проникающими в стихию огня из-за их легкости. Однако, чтобы витая, можно сказать, в облаках как перо, подхваченное движением воздуха, они не утрачивали полностью необходимых связей с действительностью, им приданы также обычные житейские качества: хорошие мастера — народ крикливый и склочный, в словах и поступках решительный и хорошо понимающий свои выгоды и преимущества.Маркиза Изабелла, когда благодарила мастеров и работников после удавшегося представления, обратясь к Леонардо, сказала:— Подобные дарования и труд заслужили награду неоценимую; но мы желаем хотя бы отчасти оплатить долг, который целиком будет оплачен тройной славою Апеллеса, Фидия и Герона.Маркиза отцепила от лифа рубин в прекрасной оправе, чтобы вручить флорентийцу, тогда как тот отвечал:— Руки, в которые, подобные снежным хлопьям, сыплются дукаты и драгоценные камни, не устанут служить.И, помолчавши, добавил: — Но это служение только ради пользы, но не ради нашей выгоды.
|
|
