7

Число дошедших до нас достоверных живописных произведений Леонардо невелико. Их можно сосчитать по пальцам. Леонардо как живописец был не плодовит и за свою долгую жизнь создал гораздо меньше картин, чем Рафаэль за свои тридцать семь лет. Из числа этих многочисленных произведений Леонардо больше половины исчезло: "Тайная вечеря" существует в полуразрушенном состоянии; "Битва при Ангиари" известна лишь по копиям. Много вещей погибло безвозвратно, и нет надежды на то, что они когда-нибудь будут открыты. Если прибавить к этому, что из числа сохранившихся подлинных произведений Леонардо многие были оставлены им незаконченными, можно представить себе, как непропорционально мало по своему объему наследие мастера по сравнению с тем огромным историческим и художественным значением, которое оно имеет.

При всем своем новаторстве Леонардо прочно опирался на достижения итальянской живописи XV века, прежде всего флорентийской школы. Живопись того времени достигла больших успехов благодаря тому, что рисунок в ней был научно обоснован перспективой и анатомией. Художник, владеющий перспективой, мог изобразить любой предмет так, как он представляется глазу, в любом повороте и сокращении.

Согласно определению Альберти, рисунок в живописи понимался как передача внешних очертаний того или другого предмета. Недаром Леонардо считал, что первая картина - это линия, обрисовывающая падающую тень от предмета. По сравнению с причудливо орнаментальным контуром в средневековой живописи это новое понимание означало победу реализма. Но подобного рода контур давал представление лишь о внешних границах предмета, он фиксировал лишь то, что в каждый данный момент видит глаз с определенной точки зрения. Для более глубокого выражения жизни, для передачи движения и взаимодействия вещей этого было недостаточно. Вот почему художники XV века, среди них Боттичелли, пытаются вывести контур из оцепенения, сообщить ему подвижность, сделать его волнистым, особенно при передаче складок одежды и вьющихся волос. Контур у них образует подобие готических завитков, но он перестает выражать строение вещей, само движение линий выглядит чем-то привнесенным извне.

Это не могло удовлетворить Леонардо. Со своим исключительно широким взглядом на мир он увлекался вечным круговоротом вещей, любил наблюдать, как мерно набегает на берег волна, как по небу плывут облака, как высоко взмывает птица. Его занимала в человеке его способность двигаться, его мускульная энергия; его привлекало движение в человеческом лице, как весть о том, что творится у него на душе. Художник подобного мироощущения не мог не прийти к новому пониманию рисунка, и действительно, хотя Леонардо широко пользуется контуром, он как бы теряет у него значение окончательного суждения о предмете и допускается всего лишь в качестве гипотезы, без которой нельзя обойтись в процессе проникновения в глубь вещей. Леонардо не забывает того, что проведенная на листе и на стене черта порождается движением руки художника и что в этом движении есть частица той же жизни, которую он изображает. Чтобы придать контуру живой, подвижный характер, Леонардо избегает отвлеченного ритма и геометрической правильности. Он не ограничивается внешними краями предметов, отделяющими их друг от друга, но стремится выявить их строение: анатомические познания помогали ему этого достигнуть при изображении обнаженного тела, умение изобразить обнаженное тело - при изображении одетой фигуры. Контур у Леонардо не замыкает форму, но приобретает характер струящейся, изменчивой и гибкой "линии жизни". Нередко контуры набегают друг на друга, давая представление о движении тела. об изменениях в соотношении его частей, об его связи с окружающей средой. Иногда в свето-воздушной среде контуры тают, почти исчезают вовсе.