5

Зорко наблюдать жизненные явления, измерять их, взвешивать и разлагать на части - было делом, привычным для Леонардо. Но он был наделен еще способностью целостного, образного мышления, он умел делать наглядным закон, умел находить такие формы выражения, которые дают зрительному восприятию радостное ощущение жизненной полноты. Он умел в частом раскрыть понимание целого, в четкой форме выразить самый трепет жизни. Во всех этих случаях Леонардо действовал как художник.
Само собой разумеется, что в практике нельзя было провести четкой грани между двумя родами деятельности поскольку они совмещались в одном человеке. Часто Леонардо брал в руки карандаш лишь для того, чтобы сделать наглядным плоды своих научных изысканий и своей инженерной изобретательности (таковы многие его рисунки Виндзорской библиотеки). Вот почему досадным недоразумением следует признать, что во многих изданиях, посвященных искусству Леонардо, в общий ряд с его художественными произведениями включаются рисунки, в которых он, кроме научных целей, не преследовал никаких других. В этих случаях Леонардо-художник несет подсобную службу Леонардо-ученому.
Вместе с тем, Леонардо и в научную сферу вносил навыки художника, который опирается не на анализ и логические доводы, а на наглядный и цельный образ. Недаром он часто прибегает к образным сравнениям: распространение света и звука он представляет себе в виде разбегающихся по кругу волн; строение земли он мыслит себе по образу и подобию человека; река с ее притоками уподобляется им стволу дерева с его ветвями; вихрь на подъеме он сравнивает у основания его с высокой колокольней, а выше с зонтиком пинии; закон падения масс воды напоминает ему падение прядей женских волос - это поэтическое сравнение находит себе наглядное выражение и в его собственных рисунках.
Руководимый потребностью ума понять причинную связь явлений, Леонардо перед величием и красотами мира нередко испытывал такое удивление, что оно заглушало все его помыслы и чувства, и тогда он спешил записать слова, выражающие его лирический восторг. Casa maravigliosa!" ("Удивительная вещь!") вырывается из его уст, когда он наблюдает полет птиц или строение человеческого тела, багровый закат среди снежных вершин или диковинной формы розовое облако. Здесь Леонардо выходит за границы строго научного исследования. Как и Джордано Бруно, восторг превращает его в поэта-мыслителя, которому истина открывается в художественном образе, в живописной картине.
Среди рукописей Леонардо одна заметка о таинственной пещере давно уже привлекала. к себе общее внимание. "Увлекаемый жадным своим влечением, - рассказывает он, - желая увидеть великое смешение разнообразных и странных форм, произведенных искусной природной, блуждая среди темных скал, прибрел я к входу в большую пещеру, перед которой мгновение остановился пораженный... Я наклонился вперед, чтобы разглядеть, что происходило внутри, но великая темнота мешала мне в этом... Внезапно во мне пробудилось чувства: страх - перед грозной и темной пещерой, желание - увидеть, не было ли какой-то чудесной вещи в ее глубине..." Биографы Леонардо высказывали предположение, что там отрывке иносказательно описан его собственный опыт жизни. Действительно, в нем выступает двойственность его отношения к миру, сочетание пытливости и любознательности с чувством еще неразгаданной тайны, которое заставляет его представлять себе природу в фантастических образах. Страсть к фантастическому дает о себе знать и в искусстве Леонардо, особенно в его рисунках.