3

По мере того как историки стали более внимательно вчитываться в старательно зашифрованные рукописи Леонардо, ими были обнаружены обширные области знания, в которых он сделал замечательные открытия и высказал догадки, подтвержденные последующими изысканиями. Оказалось, что Леонардо был человеком широко осведомленным, начитанным и при всем своем отвращении к средневековым схоластам черпал из их ученых трактатов. Этот длиннобородый белокурый красавец в красном щегольском кафтане очаровывал людей своими способностями решительно во всем, за что он только ни брался. Потомство и доныне находится под обаянием его многосторонности. И действительно, самый факт появления среди людей такого всеобъемлющего гения не может не вызвать общего восхищения. Однако именно эта бьющая в глаза разносторонность Леонардо делает для нас особенно трудной задачу оценить каждую из областей его деятельности и, в частности, решить вопрос: какое значение для Леонардо-художника имело то, что он так преуспел в науке? Признавая исключительную одаренность Леонардо-живописца, современники сетовали на то, что он отвлекался от искусства своими мало кому понятными научными изысканиями. При всем своем восхищении личностью Леонардо Вазари упрекал его в том, что он понапрасну растрачивал свои силы: им была даже сочинена легенда о том, будто Леонардо раскаялся в этом своем грехе на смертном одре. Вазари нашел себе сторонников среди позднейших авторов.

Высказывалось мнение, будто Леонардо увлекало не само художественное творчество, а лишь решение той или иной проблемы, постановка того или иного эксперимента. Леонардо упрекали в том, будто бы он отравил художественное творчество интеллектуализмом, что через него этот яд проник и в искусство нового времени и чуть не привел его в настоящий тупик. Вульгарная социология в этом обращении Леонардо к науке усматривала мнимое воздействие на него всесильной итальянской буржуазии, которая рассматривала научные знания как средство упрочения своих экономических позиций.

Такое мнение недооценивает значения тех общих познавательных целей искусства и науки, которые так ценил Леонардо и которые определяли его отношение к миру. Сама широта интересов Леонардо вытекала из его уверенности, что действительность может быть постигнута человеком прежде всего при помощи непосредственного, чувственного опыта. В этом Леонардо решительно порывает со старым теологическим и схоластическим взглядом на мир.

"Если сомневаться в чувствах, - восклицает он, - то насколько более обманчивы вещи, которые противоречат чувствам, как, например, бытие божее или души..." Было бы, однако, зерно на основании подобного рода утверждений объявлять Леонардо "фанатиком эмпиризма", как это делали некоторые авторы. Правда, Леонардо не удавалось определить многие физические законы, которые были открыты лишь последующими поколениями итальянских ученых с Галилеем во главе. Но это не исключает того, что он всегда стремился к пониманию закономерности явлений и настойчиво домогался познания высшей необходимости. "Пойми разумное основание - и тебе не потребуется опыта", - заявляет он.